Главы: [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [26] [27] [28] [29] [30] [31] [32] [Эпилог]
ГЛАВА 11
Не успела я открыть дверь, как раздался звонкий лай, и в прихожую выскочила собачка. От неожиданности я уронила сумку с сырой индюшатиной. Совсем забыла, что в нашем доме новые жильцы.
– Фу, Адель, фу! – закричала Кристина. – Свои.
– Как ты назвала ее?
– Адель. А ласково можно Адочка. Мне не понравилась кличка, но спорить с девочкой не стала.
– А кошка – Клеопатра, – сообщила Тамара, – в просторечии Клепа.
Я заметила, что у подруги красные глаза, и поинтересовалась:
– Ты супрастин пила?
– Два раза, – ответила Томуся и оглушительно чихнула. – Что купила? Индюшатину? Котлеты сделаем?
– Нет, – хитро улыбнулась я, вынимая из пакета геркулес и пучок кинзы, – спецкашу.
Не успело мясо вскипеть, как раздался звонок в дверь.
– Сними пену, – велела я Кристине. Девочка схватила шумовку и принялась шуровать в кастрюле. Я распахнула дверь.
– Помогите, умирает, – закричала Аня. У меня просто подкосились ноги. Нет, только не сегодня, я так устала.
– Вилка, – рыдала Анюта, – ужас, катастрофа!
– Ну, – безнадежно спросила я. – Что Машка съела?
– Голову засунула, – вопила Анечка.
– Куда?
– Жуть, – взвизгивала Аня, – сейчас умрет!
Я надела туфли и пошла за ней. Зрелище, открывшееся мне на лестничной площадке перед квартирой Анюты, впечатляло. Дом у нас старый, из первой серии “хрущоб”, построенных еще в 1966 году. Мой отец непонятным образом получил тогда здесь квартиру. Полы во всех квартирах покрыты линолеумом, лестницы крутые и узкие, а перила держатся на простых железных прутьях. Некогда они были покрыты веселенькой голубенькой краской, но она давно облупилась. Вот между этих прутьев Машка невесть как и засунула голову.
Я подергала пленницу. Раздался одуряющий вопль. Ушные раковины мешали голове вылезти. На крик распахнулась дверь, и высунулась Наталья Михайловна.
– Что тут делается? – завела тетка. – Ни минуты покоя, полдесятого уже, спать пора, а вы визжите.
Потом она увидела Машку и заорала во всю мощь легких:
– Вань, Вань, поди сюда! Появился Иван Николаевич.
– Что за шум, а драки нету?
– Глянь!
Иван Николаевич оглядел “пейзаж” и попытался раздвинуть прутья.
Как бы не так, они даже не шелохнулись.
– Делать-то что? – причитала Аня. – Она сейчас задохнется.
– Не, – протянула Наталья Михайловна, – горло свободно.
– Надо намылить ей щеки и уши, – посоветовал Иван Николаевич.
Анька сгоняла домой и притащила гель для мытья.
– А-а-а, – завизжала Машка, когда скользкая жидкость полилась ей за шиворот.
– Бум-бум, Мака, – пообещала я и крикнула:
– Аня, тащи конфеты.
– У меня нет, – всхлипнула Анюта.
– Сейчас принесу, – подхватилась Наталья Михайловна.
Через минуту она вернулась с коробкой “Ассорти” и бутылкой “Олеины”.
– Импортная дрянь эта не мылкая, – заявила соседка, – лучше намаслить.
Мы принялись щедро обмазывать Машку растительным маслом. Девочка поглощала конфеты и молчала. Заорала она только тогда, когда “спасатели” попытались вытащить ее голову.
– Ну и что делать? – вздохнула я, оглядывая гелиево-“олейновые” лужи.
– Чего, чего, – обозлился Иван Николаевич. – МЧС вызывать.
– Не поедут они, – стонала Аня, – и денег нет.
– Ой, замолчи, – велел сосед, – без тебя тошно. Хорошо хоть девка заткнулась.
Но тут у Натальи Михайловны закончились конфеты, и Машка принялась выть, как береговая сирена. Иван Николаевич бросился к телефону, а с пятого этажа спустилась Таня Елина. Скоро вокруг несчастной Манюни столпилось почти все население подъезда. Мужчины пытались разогнуть прутья, женщины засовывали в Машкин рот конфеты, кто-то наливал Ане валерьянку, кто-то гладил Маньку по голове… Наконец хлопнула дверь подъезда, и на лестнице раздался веселый мужской голос.
– Где ребенок с застрявшей головой?
– Тут, – завопили все.
Присутствующие здесь же собаки залаяли, а Аня принялась истошно рыдать, громко икая.
На лестничную клетку поднялись три мужика в красивых темно-синих комбинезонах, они несли какие-то большие ящики.
– А ну тихо, – неожиданно гаркнул высокий плечистый блондин, самый молодой из спасателей, – всем молчать!
Люди разом заткнулись, даже пес Кулибиных, взбалмошная болонка Люся захлопнула пасть. Было что-то такое в голосе блондина, отчего всем моментально захотелось его послушаться.
– Чего собрались? – недовольно добавил другой, темноволосый крепыш. – Ребенка, что ли, с головой застрявшей не видели?
– Никогда! – радостно выкрикнул семилетний Ванька из пятьдесят третьей квартиры. – Никогда. Интересно, как она это проделала? Башка-то не пролезает, только что пробовал!
Аня неожиданно завыла в голос.
– Уберите психопатку, – велел блондин.
– Это мать, – сказала я.
– Тогда суньте ей в рот кляп, – посоветовал крепыш. – И чего орет, только несчастного младенца пугает!
– Заткнись, Анюта, – велел Иван Николаевич.
Привыкшая, что ее всегда успокаивают и жалеют, Аня на секунду оторопела и вполне внятно спросила:
– Это вы мне?
– Тебе, тебе, – ответил Иван Николаевич, – надоела, ей-богу, в ушах звенит, все с твоей девкой в порядке.
В ту же секунду Машку стошнило.
– Умирает, – завопила Анька с утроенной силой. – Доченька, кровинушка, ой, погибает!!!
Спасатели приладили какие-то штуки к прутьям и вмиг вытащили Машку. Намасленная, намыленная, перемазанная шоколадными слюнями
Маня оказалась в объятиях матери. Но Аня не успокаивалась.
– Сейчас умрет!
Третий спасатель, оказавшийся врачом, приказал:
– А ну дайте сюда девочку! Сколько конфет она съела?
Соседи принялись считать. Получилось, что плененная Машка слопала почти полную коробку “Ассорти”, принесенную Натальей Михайловной, грамм двести ирисок, несколько мармеладок и большую шоколадку “Аленка”. Кроме того, на ступеньках валялась упаковка от леденцов, но сколько из нее попало в Машку, неизвестно.
– И что вы хотите? – спросил доктор. – Безумные люди! Разве можно ребенку столько сладкого? Вот организм и защищается. Слава богу, что тошнит, я бы промывание желудка сделал!
Спасатели начали складывать инструменты. Аня принялась зазывать их пить чай. Мужчины отказались, но приняли в дар домашние пирожки с капустой. К слову сказать, припадочная Анька великолепно печет.
– Тетя Ложка, – подергала меня за брючину Сашенька Ломакина из пятидесятой квартиры, – тетя Ложка, гляньте…
– Я Вилка, – машинально ответил мой язык. Глаза проследили за исцарапанной детской ручонкой, и я заорала почище Аньки:
– МЧС, стой, не уходите, назад! Спасатели вернулись в два прыжка. Крепыш отрывисто спросил:
– Что?
Не в силах ответить, я указала рукой на лестницу. На один пролет выше, около окна, тихо-тихо стоял Ванька. Голова его торчала между прутьями.
– Так, – протянул блондин, – пробовал, пробовал и добился своего.
– Угу, – шепнул Ваняшка, – поднажал чуток, она и пролезла.
– Славно получилось, – одобрил врач, – ловко вышло.
– Немедленно все по квартирам! – гаркнул блондин. – Забрали собак, детей, кошек, хомячков, попугаев, престарелых бабушек и ушли! Все! Остались только родственники этого малолетнего испытателя! Где его отец и мать?
– Мой папа был летчиком и погиб при исполнении служебного задания, – озвучил Ваняшка постулат, который его мать-одиночка Соня вложила в голову сына, – а мама в ларьке сидит, круглосуточно.
– Ясно, – буркнул доктор. Спасатели вновь приладили что-то к прутьям, и Ванька оказался на свободе.
– Так мы пойдем? – вздохнул крепыш. – Граждане, никто больше попробовать не хочет? Давайте, пока мы тут стоим, не стесняйтесь. Вот вы, например! – И он ткнул в меня пальцем. Я возмущенно фыркнула и ушла доваривать спецкашу.
Утром, собираясь ехать в медицинское училище, я открыла дверцу под мойкой и обнаружила, что мусорного ведра по-прежнему нет. Черт, совершенно забыла зайти в хозяйственный. Мы с Томочкой давно поняли: если каждая из нас начнет бегать за покупками, то никаких денег не хватит, поэтому у нас существует четкое разделение обязанностей. Томочка готовит. Она пишет список необходимых вещей, а я приношу их с ближайшей оптушки. У Томуси больное сердце, и ей нельзя таскать тяжести. Еще я убираю нашу квартиру и стираю. Правда, постельное белье мы выкручиваем вместе, моих сил не хватает на пододеяльники и простыни. Зато Томочка моет посуду и гладит. К слову сказать, мы очень довольны. Я терпеть не могу толкаться у плиты, и блюда у меня получаются только самые простые. Томуся же творит вдохновенно. Из минимума ингредиентов она извлекает максимум вкуса. У нее есть растрепанная тетрадочка, где записаны оригинальные рецепты недорогих, но невероятно привлекательных кушаний.
Томочке не лень стащить с курицы кожу, целиком, как перчатку, потом отделить мясо от костей, смешать с хлебом, луком, морковкой и набить всем этим снятую кожу. Запеченная в духовке фаршированная курочка тает во рту, но готовить ее надо два часа. Я слишком ленива для подобных действий. Мыть посуду мне тоже не нравится, а вид утюга вызывает судороги. Томуся же преспокойно разглаживает многочисленные складочки на моей кружевной блузке. Зато она отчаянно чихает, стоит только вытащить в прихожую пылесос.
– Поставь на руке крестик, на запястье, – присоветовала Тамара, – поглядишь на него и вспомнишь!
Я схватила ручку. Из гостиной раздался громкий скрип, Верочка складывала кресло.
– Послушай, – робко предложила Томуся, – может, все-таки следует обратиться в милицию? Представляешь, как нервничают родственники? Давай хоть Юрасику расскажем.
Я отрицательно покачала головой:
– Во-первых, Юрка умотал в командировку и вернется только через неделю, а во-вторых… Знаешь, мне кажется, Вера из богатой семьи… Ее воспоминания о холодильнике и собаке…
– Ну и что? – удивилась Томуся.
– Если мы сами отыщем родственников Верочки, – протянула я, – они страшно обрадуются и дадут нам денег за хлопоты. Долларов триста, не меньше. Купим стиральную машину-автомат, вчера видела “Самсунг” как раз за эту цену…
Тамара примолкла. Автоматическая “прачка” – ее давнишняя мечта. Подруга всякий раз расстраивается, когда видит мою согнутую над тазом спину.
Я полетела к метро, вскочила в вагон и забилась в самый дальний угол. Стиральная машина, конечно, хорошо, но, честно говоря, совсем не из-за автоматического “Самсунга” бегаю, задрав хвост, по городу. Оставаясь наедине с собой, можно наконец признаться: мне просто страшно интересно, процесс поиска захватил меня полностью. Никогда до этого моя жизнь не была такой насыщенной. До сих пор работа не приносила ничего, кроме усталости. Ну кому понравится выгребать мокрой тряпкой грязь из углов? Только от нашей безысходности можно согласиться на подобное времяпрепровождение… Да и репетиторша из меня фигова. Сейчас же в душе взыграл азарт. И совершенно неважно, заплатят ли нам неизвестные богачи деньги. Просто я в восторге от работы детектива, в моей жизни, до сих пор беспросветной, появился смысл, а в кровь невероятными порциями начал поступать адреналин. И к тому же я просто помолодела. Глаза горят, на щеках сияет румянец. Нет, ни за что не обращусь в милицию. Разве только, если уж совсем зайду в тупик!
В район Капотни меня занесло впервые. Я проехала от метро несколько остановок на автобусе, наблюдая в окно за дымно горящим факелом. Ну и место! А еще мы с Тамарой ворчим по поводу нашего жилья. Да “Речной вокзал” – сказочный район, зеленый, рядом Москва-река…
Автобус запетлял по улицам, сплошь заставленным гаражами и какими-то непонятными металлоконструкциями .
– Клиника имени Лаврова, – объявил водитель, – конечная.
Народ гуськом потащился на выход. У многих в руках пакеты с едой, кое у кого – цветы. Все плотной группой пошли вдоль глухого забора. Я вместе со всеми. Люди явно направляются в больницу. Метров через двести показался проем, и посетители начали протискиваться во двор клиники. Я пролезла последней и тут же увидела аккуратное двухэтажное здание с вывеской “Медучилище”.
Внутри пахло, как в больнице – хлоркой и лекарством. Очевидно, шел урок, потому что по широким коридорам никто не ходил. Я тихонько приоткрыла первую дверь.
– В случае резкого снижения давления, – говорила женщина в красивом брючном костюме, – следует применить…
Пошла дальше, разыскивая дверь с табличкой “Учебная часть”. Она оказалась самой последней, я вошла в просторную комнату и увидела четырех женщин примерно моего возраста.
– Вам кого? – спросила кареглазая шатенка.
– Римму Ивановну.
– Идите сюда, – позвала довольно полная блондинка в ярком голубом пиджаке.
– Вы Федорова?
– Да. Внимательно слушаю.
– Меня прислала Лариса Петрова.
Римма Ивановна удивленно вскинула брови:
– Простите, не знаю такую.
Ничего удивительного, я сама с ней незнакома. Честно говоря, брякнула первое имя, пришедшее в голову, но ведь надо же как-то объяснить цель своего визита.
– Лариса Петрова, вы еще помогли ей с сиделкой, порекомендовали чудную девочку Галю.
– Ах, Ларочка, – “припомнила” Римма Ивановна и предложила мне пройти с ней в другую комнату.
Мы вышли из учебной части, заведующая открыла соседнюю дверь и, указав на кресло, предложила:
– Садитесь.
Я устроилась в довольно удобном кресле и без лишних церемоний заявила:
– Мой отец заболел, требуется сиделка.
– Что с ним? – осведомилась деловитая Римма Ивановна.
Я на секунду заколебалась. Черт знает, где носит моего папеньку и жив ли он до сих пор, но из суеверия не станем выдумывать жуткие болезни вроде рака или паралича.
– Ногу сломал и теперь не может сам себя обслужить, а я на работе.
– Ну это нашим девочкам по плечу, – улыбнулась Римма Ивановна, – Люся Задорнова из девятой группы с удовольствием согласится, отличница, наша гордость, на красный диплом идет.
– Знаете, – протянула я, – хотелось бы ту самую девушку, что работала у Ларисы, Галю.
– Филимонову или Моргунову? Я вытащила фотографию.
– Это Моргунова, – протянула заведующая, – тоже отличница, очень, просто очень хорошая ученица, но она несколько дней не показывается в училище. Мать говорит – заболела. И потом, у нее сейчас есть работа, по крайней мере, была.
– Понимаете, – начала я вдохновенно врать, – страшно пускать в дом постороннюю девушку, мало ли что.
– Разделяю ваши опасения, – вежливо ответила Федорова.
– Отец мой человек пожилой, нога долго срастаться будет… Я бы поговорила с теми людьми, у которых Галя сейчас работает…
Вымолвив последнюю фразу, я тут же прикусила язык. Сейчас Римма Ивановна резонно ответит: “Спросите у Ларисы Петровой!”
Но заведующая развела руками:
– Сама не знаю их.
– Как же? Я поняла так, что вы предложили девочке работу.
– Да.
– И не знаете, к кому она ходила?
– Ко мне обратился сосед, – пояснила Федорова, – у него не совсем нормальная родственница, с головой беда. Все забывает, хоть и молодая. Вот и искал сиделку. Я Галочку напрямую с Константином свела, и они, знаю, договорились. Честно говоря, подумала, грешным делом, может, девочка счастье личное найдет. Константин молодой, обеспеченный, на отличной машине ездит и не женат. А Галочка хорошенькая, хозяйственная, отличная бы пара вышла. Правда, Костя в нашем доме всего год живет, но хорошего человека видно сразу. Он меня иногда на работу подвозит, сюда добраться сплошной геморрой. Кстати, я его тоже несколько дней не вижу. Может, мама Моргуновой соврала, и они вместе куда-нибудь подались?
– А где вы живете? – тихо спросила я.
– На Сонинской улице, – преспокойно ответила Римма Ивановна.
